Кавказ. Выпуск III. Европейские дневники ХIII–ХVIII веков - В. Аталиков

лишить того всего, чем он владеет. В важных случаях князь созывает дворян, и, если они соглашаются с ним, решения сообщаются народу.

Трудно установить точно численность населения черкесов, но если допустить, что подданные Атажука составляют третью часть населения Кабарды а она равна более чем 3 тыс. крестьян и 500 узденей, то из этого следует, что кабардинцы могут выставить в поле около 10 тыс. рядовых и 1500 узденей. Если к этому числу прибавить различные племена за Кубанью, которые могут выставить значительное число людей, то они могут составить очень значительный корпус воинов, которые вследствие их воинственности и храбрости могли бы оказаться очень опасными для соседей, если бы не были разделены между множеством князей, которые почти непрерывно ссорятся между собой. В соответствии с их феодальной конституцией, каждый мужчина, способный носить оружие, обязан следовать в поле за князем, и трусость наказывается у них крайними мерами.

Два противоположных обычая, а именно гостеприимство и кровная месть, свято соблюдаются черкесскими рыцарями, так же как и большинством народов Кавказа. Право гостеприимства, которое у них называется «кунак», основывается на определенных принципах, и каждый, кто прибегнет к покровительству черкеса, совершенно безопасен от несправедливостей и обид. Тот, кто принимает странника, защищает его, если это необходимо, не только своей кровью и жизнью, но также и всеми родственниками, и не отпускает гостя без конного эскорта, провожает его до следующих своих союзников, причем убийство или причинение несправедливости гостю отмщается, так же как убийство единокровных родственников. Странник, доверившийся покровительству женщины или получивший возможность прикоснуться губами к ее груди, хотя бы он и был врагом и даже убийцей ее родственника, рассматривается и защищается, как кровный родственник. Противоположный обычай, или кровная месть, соблюдается крайне скрупулезно. Убийца сородича должен получить возмездие от потомка, даже если последний был ребенком во время совершения преступления; любая степень кары осуществляется раньше или позже, публично или тайно, чтобы уничтожить убийцу, для того чтобы несправедливая сторона не могла рассматриваться как пария общества. Более того, кровная месть передается по наследству и от племени к племени; вражда укореняется до такой степени, что князья и дворяне двух разных племен, встречая друг друга на дороге или случайно где-нибудь в другом месте, вынуждены бороться за свою жизнь, если один из них, заметив другого на расстоянии, не выбирает себе другой дороги. Среди черкесов дух обиды столь велик, что все родственники убийцы считаются виновными в преступлении. Это ставшее обычаем ослепление мстить кровной местью за родственников порождает много распрей и случаев величайшего кровопролития среди народов Кавказа. Если примирение не достигнуто браком между представителями враждующих фамилий, то обязанность кровомщения распространяется на все последующие поколения. Ненависть, которую горские народы проявляют по отношению к русским, в значительной степени возникла именно из этого источника. Если жажда мщения гасилась платой потерпевшим фамилиям, эта плата называлась «лиуаса», или цена крови, но князья и уздени не принимают такой компенсации, поскольку у них в обычае требовать кровь за кровь.

Во время их развлечений молодежь обоих полов свободно общается между собой, поскольку черкешенки не являются ни ограниченными, ни замкнутыми. При заключении брака главное внимание они уделяют знатности вступающих в брак. Уздень не отваживается искать себе в невесты дочь князя, а если любовь между ними имеет место или княжна бывает обольщена узденем, преступная любовь в этом случае стоит узденю его жизни. Если сын или дочь из какой-нибудь фамилии вступили в брак, они не имеют права показываться родителям в течение первых 12 месяцев или до рождения ребенка. В этот период муж тайно посещает жену через окно в ее комнате, но он никогда не присутствует при приеме ею гостей. Эта подчеркнутая вежливость доведена у них до такой крайности, что муж считает оскорблением для себя разговаривать с кем-нибудь о своей жене или детях, даже если его спрашивают о здоровье его супруги. Отец не дает дочери приданое полностью до рождения ею первого ребенка, но после этого наносит ей визит, снимает с ее головы девичий чепец и покрывает ее вуалью, которая с этого времени становится ее постоянным головным убором.

Обучение детей черкесских князей направлено к тому, чтобы с младенчества подавить в них всякое чувство кровной родственности. Их сыновья и дочери сразу после рождения передаются на попечение дворянину, который является часто не самым богатым, и родители, особенно отец, не желает видеть своего сына до тех пор, пока тот не возмужает и не будет в состоянии носить оружие, а дочь – до выхода ее замуж. Воспитатель княжеского ребенка обязан взять на себя все расходы по его обучению; он наставляет юношу во всех тонкостях грабежа, который в величайшем почете у этих конных рыцарей; он обеспечивает его оружием, когда тот становится сильным настолько, чтобы держать его в руках, и в полном военном снаряжении представляет его отцу. Благодарный ученик отдает приемному отцу в качестве платы за обучение искусству грабежа большую часть своей добычи.

Девочек вскармливают очень скудно, чтобы они приобрели изящную и элегантную фигуру, потому что тонкая фигура является самым существенным достоинством черкесской княжны. Их обучают всем рукодельным работам, которые должны выполнять дома женщины, особенно вышиванию, плетению бахромы, шитью одежды и плетению соломенных ковриков и корзин. Дворяне, которым поручено обучение, также должны обеспечить приемной княжеской дочери выбор мужа соответствующего ранга, при несоблюдении чего они наказываются отсечением головы.

Своеобразные обычаи, господствующие среди высших классов черкесов, которые ведут себя столь сдержанно в отношении жен, живя отдельно от них и поручая воспитание своих дочерей посторонним, имеют полные аналогии у Страбона, в его второй книге, в описании возникновения союза между гаргареями и амазонками. Сообщение о последних не может быть отнесено ни к одному народу Кавказа, кроме черкесов, если, конечно, будет возможно доказать, что они были коренными жителями этих гор или что они в более позднее время смешались с народами, упомянутыми Страбоном.

Нет сомнения в том, что Терек раньше протекал в северном направлении и впадал в ту часть Каспийского моря, которая затем соединилась с Азовским морем, и что устье должно было находиться недалеко от Бештамака, в том районе, где 5 рек: Урух, Черек, Чегем, Баксан и Малка присоединяются к Тереку. Поскольку последний в верхней части области принижает реку Мермедик, мы можем резонно предположить, что это Мермодес или Мермодалис Страбона, который отделял амазонок от народа гелов, возможно, галгаев или легов-лезгов [Страбон, кн. 2, 11]. Можно также предположить с некоторой степенью вероятности, что амазонки после покорения их черкесскими рыцарями восприняли некоторые их